believe that magic works
кажется, если я ещё хотя бы день проведу в этой комнате одна, я свихнусь. я слишком одна. и я могла бы пойти к кому-нибудь в гости, позвонить по скайпу, но это не то. кто-то должен сам войти в мою комнату и сказать, что всё хорошо. потому что без этого знания всё теряет смысл. я как будто заперта здесь. а сегодня... сегодня такое чувство, будто я одна на всём этаже. ни звуков, ни голосов, ни хлопающих дверей, ни шума воды. да что же это?! я вышла на балкон и долго била кулаками в стену, долго-долго, до того, как руки перестали двигаться. я выкурила три сигареты подряд и заварила себе сладкий чай. я тёрла сыр с такой безграничной яростью, будто ненавидела его. я ненавидела сыр. это наводит на мысли о таблетках-врачах-постельном режиме.
ненависть и страх - во мне. злоба. так, что трясёт. и я мёрзну-мёрзну-мёрзну в тёплой кофте, подо всеми одеялами, с включенным обогревателем и горячим чаем. у меня холоднный нос. и красные костяшки пальцев. и слизеринские ногти.
я всё не знаю, как написать об этом. интересно, написала ли сразу, тогда? я поищу сейчас. впрочем, я обещала молчать. и, наверное, даже здесь не было ни слова. просто когда ненависть выплёскивается из горла ядом, обращаясь в слова, и кровь приливает к лицу, и я захлёбываюсь желанием раскричаться, я вспоминаю о том безумии в конце лета. когда меня в очередной раз попросили о невозможном. когда я в очередной раз сделала невозможное. под дождём, в грязи, прижавшись к холодной стене, к нему, безумие, льющееся потоком, срывающееся с не моих губ, слёзы, горячка, щетина, слабые-слабые руки, невозможнсть прикосновения, абсурдность обещания. это было после или до? я должна узнать. я должна была тогда плакать. я должна была тогда орать, встряхнуть, бежать, разорваться криком знания о безумии. я не должна была молчать и делать вид, что не было ни таблеток, ни страха, ни стона, ни признаний в страшном. я вспоминаю это. и ненависть уходит, опустошая. я, знающая о безумии, не имею права ненавидеть. я приняла в себя это безумие.
я думаю об этом всегда, когда остаюсь одна в этой комнате. я боюсь.
ненависть и страх - во мне. злоба. так, что трясёт. и я мёрзну-мёрзну-мёрзну в тёплой кофте, подо всеми одеялами, с включенным обогревателем и горячим чаем. у меня холоднный нос. и красные костяшки пальцев. и слизеринские ногти.
я всё не знаю, как написать об этом. интересно, написала ли сразу, тогда? я поищу сейчас. впрочем, я обещала молчать. и, наверное, даже здесь не было ни слова. просто когда ненависть выплёскивается из горла ядом, обращаясь в слова, и кровь приливает к лицу, и я захлёбываюсь желанием раскричаться, я вспоминаю о том безумии в конце лета. когда меня в очередной раз попросили о невозможном. когда я в очередной раз сделала невозможное. под дождём, в грязи, прижавшись к холодной стене, к нему, безумие, льющееся потоком, срывающееся с не моих губ, слёзы, горячка, щетина, слабые-слабые руки, невозможнсть прикосновения, абсурдность обещания. это было после или до? я должна узнать. я должна была тогда плакать. я должна была тогда орать, встряхнуть, бежать, разорваться криком знания о безумии. я не должна была молчать и делать вид, что не было ни таблеток, ни страха, ни стона, ни признаний в страшном. я вспоминаю это. и ненависть уходит, опустошая. я, знающая о безумии, не имею права ненавидеть. я приняла в себя это безумие.
я думаю об этом всегда, когда остаюсь одна в этой комнате. я боюсь.